– В жизни всё бывает: провалы, успехи, какие-то другие нюансы… Происходить может разное. Главное, что сама жизнь – это уже счастье. А двойное счастье для меня – жить полноценно, быть все время в потоке, в процессе, в движении.
Так говорит музыкант, артист Губернаторского симфонического оркестра Иркутской областной филармонии, лауреат международных конкурсов, фаготист, контрафаготист Андрей Майер. В прошлом Андрей успел побывать бизнесменом-продавцом мебели, а сегодня рассказывает нам, почему он окончательно выбрал музыку, которая на данный момент является самой большой экзистенциальной ценностью в его жизни:
– Музыка – это был неосознанный выбор в детстве. Просто мои родители, как и многие другие, методом перебора определяли, что понравится ребенку, какие таланты в нем раскроются. Я пробовал разные направления, кружки: борьба, плавание, что-то другое. А когда пришли в музыкальную школу на прослушивание, там мне почему-то понравилось, и способности проявились. Особенно я любил хор и теоретические дисциплины: сольфеджио, музыкальную литературу. Но профессиональным музыкантом вовсе не собирался становиться, как к хобби к этому относился. Параллельно я интересовался математикой, успешно участвовал в олимпиадах, поэтому в какой-то момент из своего родного города Усть-Илимска я с мамой приехал в Новосибирск, попробовать поступить в спецшколу с математическим уклоном.
Поступить в эту школу 12-летнему Андрею не удалось – на учебу принимали ребят только с 16 лет. Вместо этого подростку рекомендовали попробовать сдать вступительные экзамены в другую новосибирскую школу, но уже с музыкальным уклоном. После прохождения всех испытаний способности Андрея не были оставлены без внимания – ему предложили продолжить музыкальное образование в этом учреждении, однако по классу фагота, а не фортепиано, которое мальчик осваивал в музыкальной школе. Дело в том, что фагот – достаточно редкий духовой инструмент, а к 12-14 годам подростки уже могут носить, держать его (вес фагота составляет 4,5 кг) и использовать растяжку пальцев для игры (а вы знаете, что фагот практически единственный инструмент в симфоническом оркестре, для игры на котором задействуются все пальцы обеих рук?). Условия, которые предлагала школа, Андрею очень понравились – общежитие для иногородних, старшие классы, объединенные с курсами музыкального училища, находящийся совсем рядом концертный зал, свой детский симфонический оркестр, а в программе преподавания было много интересных теоретических и практических предметов: ансамбль, оркестр и другие.
– Все-таки качественное образование, особенно на профессиональном старте – это очень-очень важно. В 12 лет я получил такой вот сильный импульс, который без сомнения, повлиял на мой выбор в будущем. И мотивации больше в такой атмосфере, когда ты находишься среди увлеченных профессионалов, пусть и детей пока. Рост идет быстрее, нежели если бы я учился в обычной школе. За годы учебы произошло становление меня как музыканта, такой мощный образовательный комплекс позволил мне уже к окончанию стать профессионалом. Не случайно большинство выпускников этой школы выбирают музыку делом всей жизни.
Так что, поступив в это образовательное учреждение, Андрей уже осознанно выбрал путь музыканта-оркестранта. Уже в 15 лет, на последних курсах-классах школы он стал играть в большом симфоническом оркестре в Новосибирской филармонии, и остался там после окончания еще на 8 лет. Однако в карьере Андрея был и такой момент, когда выбор профессии все-таки пришлось подтвердить. Параллельно с оркестром музыкант около двух лет занимался… продажей мебели. Ведь материальное обеспечение музыканта государственного оркестра, как ни крути, высокобюджетным не назовешь. «Но, когда и там, и там повысилась нагрузка, времени не стало хватать на совмещение, я решил остаться в музыке. В какой-то момент я пришел к выводу, что это база моей жизни, моя основа, а это одна из высших ценностей в жизни человека».
Да, наша жизнь нуждается в прочном фундаменте, но в то же время состоит из постоянного выбора, решений, вопросов и поисков ответов. Дальше Андрею выбирать тоже пришлось, но уже в плоскости профессии – чтобы расширить ее горизонты, чтобы развиваться и самореализовываться. В период работы в и после новосибирского оркестра фаготист набирал опыт, играя в составе коллективов разных городов и стран, в молодежных и фестивальных оркестрах (в составе симфонического оркестра в рамках фестиваля «Оркестр на траве», г. Красноярск, в составе оркестра кампуса на фестивале «Annecy Festival Klassik», г. Аньси, Франция, и многих других). Пробовался на вакансии в столичных оркестрах Москвы и Санкт-Петербурга, ездил на конкурсы в Норвегию, в Германию.
– Но не сложилось. В Европе очень большой конкурс, даже среди фаготистов 17 человек на место, а среди скрипачей, флейтистов может достигать 150-200 человек. И каждый – профессионал высокого уровня. И чтобы победить, нужно быть выдающимся суперпрофи, да еще и в их системе образования, стажировок, работы покрутиться, все-таки качество европейского музыкального образования выше. Однако эти попытки меня не разочаровали – я считаю, что чем больше делаешь проб, тем больше шансов получить нужный положительный результат.
Следующая точка на карте – Томск. Можно сказать, что и все дальнейшие переезды оказались той самой пробой себя, связанной с возможностью качественного роста. В оркестре роли артистов четко распределены на первые, вторые партии, третьи и так далее, на концертмейстеров – руководителей инструментальных групп, солистов и тутти. Переезды в разные города были связаны именно с появлением в этих городах подходящих вакансий – отличной возможностью повысить квалификацию.
Проработав полтора года в Академическом симфоническом оркестре Томской филармонии, Андрей снова переезжает. На этот раз фаготист становится артистом Губернаторского симфонического оркестра в Иркутске, где живет и работает уже пять лет. По словам Андрея, здесь есть возможность хорошо работать, исполнять любимые партии. Кроме того, у музыканта появилась еще одна обязанность – подготовка нотного материала для всех оркестрантов.
– И педагогика в моем арсенале появилась. Обучаю в музыкальной школе молодое поколение, по 2-4 ученика в среднем веду. Для меня это тоже ценный опыт. Ну, и Иркутск, считай, моя родная земля, я же родом из Иркутской области. Так что решил строить здесь основу для создания семьи. Что бы ни говорили о профессиональном росте, но крепко стоять на ногах тоже важно. Нужна материальная устойчивость, налаженный быт.
Еще одна причина, по которой Андрей задержался в Иркутске, – знакомство с деятельностью местного общества российских немцев. «Это стало мне очень интересно тогда. В Томске я стал ходить в Русско-немецкий дом на курсы немецкого. До этого не так хорошо знал, что такое движение существует».
Такое яркое осознание этнической идентичности к Андрею пришло не так давно. В детстве, как и многие представители семей российских немцев, он не придавал этому особого значения. Однако перед переездом в Иркутск Андрей попал на этнокультурные встречи – один из проектов местной организации российских немцев.
– И всё, я погрузился в эту атмосферу с головой. Узнал многие факты о движении, о культуре, истории, традициях. И пришло осознание важности идентичности с этой частью жизни моей семьи. Я стал интересоваться больше историко-культурной составляющей, участвовать в проектах. Это в 2016 году случилось, мне было 24 года. Стал немецкий язык потихоньку учить. Еще и потому, что в профессиональной музыкальной жизни очень многое связано с немецкой культурой и языком – специальная литература, возможность участвовать в различных международных проектах в немецкоговорящих странах.
По мнению Андрея, именно тот факт, что немецкий язык был родным для его предков и теперь является своеобразной связью с кровным прошлым, мотивирует его на изучение этого языка и семейной истории. О судьбе предков-российских немцев музыкант знает не так много. Дедушка Андрея по материнской линии родился в 1943 году и был младшим в большой семье. В силу различных обстоятельств он был во многом оторван от кровных уз. Таким образом, до сегодняшнего дня не дошло ни традиций, ни семейных реликвий. Известно только, что родня не была депортирована, а прибыла на Алтай по столыпинской реформе. Дед в итоге стал капитаном, закончил морское училище и ходил на судне по Ангаре. «Будем исследовать, делать запросы в алтайские архивные учреждения, там семья дедушки жила, и родня старшей его сестры проживает».
Глубже погрузиться в историю своего народа Андрея сподвигло и то обстоятельство, что его жена, Татьяна, тоже из семьи российских немцев, разделяет его интересы. «Нас объединяют любовь, музыка и история, это же круто! И немецкие традиции вошли в нашу семейную жизнь благодаря молодежному клубу: так получается, что праздники мы отмечаем в основном вместе с единомышленниками».
Все самое важное, как считает Андрей, у него уже есть – любовь, фамильная история, а также любимая профессия, в которой хочется и далее совершенствоваться.
– Это и есть счастье – жить в выбранном тобою направлении, находиться в движении, в процессе не против своей воли и желаний.
Кроме удовольствия от удовлетворения творческого потенциала (в составе оркестра Андрей неоднократно выступал в знаменитом Золотом зале Musikverein, г. Вена, Австрия), профессия дарит музыканту и такой бонус как путешествия – вместе с оркестром он побывал уже в десятке стран, в некоторых из них неоднократно – Италия, Испания, Франция, Швейцария, Австрия, Германия, страны Балтики, Норвегия. Оркестр регулярно гастролирует по городам России.
– Это одна из сторон профессии, которая приносит большое моральное удовлетворение, поддерживает мотивацию на продолжение своей творческой деятельности.
Но быть музыкантом, оркестрантом, как подчеркивает Андрей, это не только удовольствие, счастье самореализации, но и большая ответственность. Оркестранту нужно уметь работать в команде, быть эмоционально устойчивым, очень внимательным, уметь работать в режиме многозадачности. По словам Андрея, недостаточно просто хорошо исполнять свою партию, нужно слышать, как исполняют свои партии другие 50-80 оркестрантов, слышать их манеру исполнения, тончайшие нюансы и штрихи, находиться в едином потоке. Только в этом случае рождается гармония и музыка околдовывает слушателей.
– Чем качественнее, чем профессиональнее каждый из оркестрантов играет на своем инструменте, тем лучше звучание оркестра в целом. Ну, это всем, думаю, понятно. А вот достичь такого результата нелегко, нужно много-много шагов сделать, чтобы подняться на вершины исполнения. Сам факт оживления записанных на бумаге нот, этот момент творения до сих пор является для меня чудом и приносит массу удовольствия! Профессия музыканта, как и сама музыка, – это космос. Даже в том смысле, что можно совершенствоваться всю жизнь, знакомиться с произведениями, создавать свои, новые, возвращаться к тем, что уже играл и заново открывать их для себя. Некоторые люди считают, что классическая музыка – музейная. Чтобы понять, что это не так, нужно погрузиться в этот космос, в котором можно развиваться, познавать, создавать. И даже чтобы познать все это богатство, понадобится не одна жизнь.
Конечно, в жизненных планах Андрея – совершенствование не только в своей профессии. В планах улучшить владение немецким языком, лучше освоить видеомонтаж (который также пригождается в работе) и больше находить время на хобби: свободное время музыкант любит проводить в походах или за настольными играми. С недавних пор очень увлекается велоспортом.
– Вообще-то не люблю о своих планах говорить, пока задуманное не станет реальностью. Так что пусть мои мечты останутся неозвученными. Они прояснятся, когда я их реализую.
Что ж, недаром про фаготистов говорят, что это основательные и взвешенные люди. Никогда не скажут лишнего, прежде чем ответить, трижды подумают. Ведь фагот среди духовых инструментов в оркестре – это как фундамент у дома, на котором часто строится мелодика. А профессия, которую мы выбираем, исходя из каких-то своих ресурсов, как ни крути, накладывает на нас свой весомый отпечаток.
Больше интервью с молодыми профессионалами из числа российских немцев ищите на нашем сайте!
